Депрессивная позиция по М. Кляйн
является рубежом между психотическим и невротическим мирами.
Если раньше собственные агрессивные импульсы проецировались вовне, что порождало возникновение персекуторной тревоги, то теперь начинаются процессы, помогающие сформировать способность перерабатывать собственную агрессию, справляться с аффектами и тревогами.
Кляйн считала, что уже к возрасту 4-6 месяцев ребенок способен к созданию единства опыта переживания «плохой» и «хорошей» матери, интегрируя ее образ в более или менее целостный объект.
Если раньше "разрушение" матери переживалось фатальным, то депрессивная позиция характеризуется появлением такого механизма, как репарация. Это когда ребенок, разрушив мать, пытается восстановить ее, чтобы сохранить.
М. Кляйн описала самую раннюю, наиболее мучительную форму вины – депрессивную тревогу, которую она еще называла тоской. Такая тревога возникает как результат амбивалентных чувств к объекту. Любовь и ненависть сливаются воедино. Кляйн, как и Фрейд, считала, что скорбь об утраченном объекте провоцирует депрессию и вину.
Если на параноидно-шизоидной позиции преобладают проекция и расщепление, существует тревога преследования (ужасная мать нападает), то в депрессивной позиции ребенок переживает страх утраты реальной матери, матери, которая любит его.
Благодаря ослаблению садизма младенца, изменениям функции Супер-Эго, тревога преследования уменьшается, уступая место чувству вины. Этот период М. Кляйн назвала переходом от садизма к депрессии. Этот период также считается началом формирования моральных и этических установок.
Именно сейчас начинает формироваться новый вид объектных отношений – отношения с целостным объектом. Постепенно формируется способность принимать в объекте как хорошее, так и плохое, не расщепляя его.
Кляйн обращает наше внимание на предположение о том, что внутренний мир ребенка сконцентрирован вокруг внутреннего хорошего объекта, который появляется в психике путем интроекции. Очень интересной в этом контексте кажется идея о непрерывном процессе взаимопроникновения внутреннего и внешнего миров. Младенец начинает осознавать собственные любовные и агрессивные импульсы на объект, то есть обостряется их амбивалентность.
В этот период частичные объекты начинают превращаться в целостные. Этот процесс нельзя назвать легким или безболезненным. Идеализированная отщепленная часть матери, соединяясь с плохой ее частью, субъективно переживается ребенком не как обретающая нечто большее (становящаяся целостным объектом), но как теряющая свою хорошесть, «повреждается». Здесь и скрыта суть депрессивной позиции, мать будто теряется, что-то с ней произошло нехорошее.
При расщеплении восприятие себя и объекта разделяется на два различных – в качестве исключительно хорошего либо исключительно плохого (чтобы плохое не испортило хорошее). У ребенка две мамы:
Восприятие черно-белое.
Интеграция проявляется в проявлении амбивалентности, и целостном восприятии себя и объекта. "Мама, которая меня может шлепнуть, та же мама, которая меня и любит, и я – тот, который злится на маму, и тот, который любит ее - тот же самый я (я не хочу ее обижать, так как люблю ее и могу прощать ее злость)".
В обычной жизни расщепление может проявляться так - сын четырех лет говорит маме: "когда у меня будет пистолет, я убью плохую маму, которая меня бьет, и буду жить с хорошей мамой".
Формирующийся внутренний объект матери не защищен. Ребенок ощущает этот хороший объект, испытывает к нему близость, что помогает образоваться базовой первичной идентификации, которая впоследствии станет центром идентичности в целом. Наличие внутреннего хорошего объекта помогает поддерживать внутренний диалог, из которого ребенок черпает одобрение и самоуважение. Именно здесь закладывается фундамент самоуважения и психологической устойчивости.
Нужно понимать, что хотя депрессивная позиция и является выходом из параноидно-шизоидной позиции, по сути из психоза, однако в шизоидной позиции не так уж и много приятного. Достаточно хорошая мама помогает младенцу справляться с болью в депрессивной позиции. Научившись справляться с раскаянием и чувством вины, малыш оказывается готов к репарации.
Мелани Кляйн была уверена, что именно депрессивная позиция является запуском к развитию и реализации имеющегося у ребенка потенциала к развитию.
В качестве примера нарушения этого процесса, хочу привести пример из практики. Это случай непродолжительной работы с семьей, в которой проблема отношений в семье (нарушенные отношения с мамой, ее собственная критическая нестабильность) ярко выражалась в серьезном симптоме ребенка.
За помощью обратилась мама. Она жаловалась на то, что Денис отказывается ходить в школу, делать уроки. Убегает из дома матери к бабушке без разрешения.
Мальчик десяти лет. Телосложение обращает на себя внимание. Будто бы все нормально, но есть что-то, что нормальным назвать сложно. Рост средний. Вес в норме. Походка прижимистая с чуть заметным перекосом на левый бок. Верхние зубы значительно выступают вперед, визуально больше нижних, редкие, есть ощущение, что коренных верхних зубов нет. Не уверена.
В кабинете очень скован. Садится вплотную к матери, прижимается к ней, ластится, как делают это двухлетние дети. Она его постоянно отталкивает от себя. Сначала не говорил ничего, потом удалось его разговорить. Разговаривает, улыбаясь, и постоянно оборачивается на маму, заглядывает ей в глаза. Не разговаривает, когда не хочет, но все слышит - я сделала такой комментарий в моем кабинете, когда он в очередной раз казался совершенно отсутствующим и не реагировал даже на личные к нему обращения, он кивнул головой и улыбнулся.
Первый ребенок. С отцом мальчика мать познакомилась случайно, отношений с ним создавать не хотела. Он был настойчив, она уступила. По словам матери, беременность проходила нормально. Маме не удалось выделить ничего особенного за период беременности. Говорит, что они оба (мать и отец) хотели этого ребенка, ждали его появления. Роды в срок. Вес чуть более трех килограмм.
Мальчик с самого начала был очень беспокоен, плаксив, не брал грудь. Мама говорит, что покормить его можно было лишь в то время, когда он спал. В такие моменты он инстинктивно брал грудь и сосал, но как только открывал глазки, сразу начинал кричать. Мама не знала, что с ним делать, как справляться с его нежеланием кушать. Перевела его на искусственное вскармливание, стал кушать получше.
Рассказывает о том, что уже в то время, когда он родился, у нее с мужем начались проблемы. Он был совершенно безразличен к мальчику. Не уделял ему никакого внимания, не помогал жене. Выглядел отрешенным, отсутствующим. Она заводилась, случался скандал. Обвиняла мужа в безразличии к сыну. Говорила, что ребенок ему не нужен.
Позднее муж бил жену на глазах у сына. Был какой-то случай, когда муж сказал ей, что если она не успокоит мальчика, он выбросит его в окно. В связи с постоянными скандалами и побоями, она забрала ребенка и ушла от мужа.
Познакомилась с другим мужчиной, вышла замуж, родила дочь. Снова отношения не сложились. Ее второй муж оказался игроком. Выносил из дома все деньги, вещи. Она ушла от него. Сейчас живет с третьим мужчиной в гражданском браке. У дочери складываются хорошие отношения с новым мужчиной ее матери, у мальчика нет с ним никаких отношений.
Очень часто мальчик убегает из дома без предупреждения. Он уходит к одной из его бабушек (мама мамы и мама папы). Если случается ссора дома, он собирает одежду и уходит. Раньше в списке мест, куда он мог пойти, был еще дом отца, однако сейчас отец запретил мальчику появляться ему на глаза, всякие отношения прерваны. Мать ничего не может с этим сделать. Она чувствует, что бессильна в этой ситуации.
Если мать что-то требует от мальчика или ругает его, пытается добиться от него какого-то результата, а мальчику это не нравится, он просто впадает в такое состояние, когда со стороны кажется, что он не слышит говорящего рядом с ним человека. В таком случае мать не может ничего сделать и оставляет его в покое.
Особенно значимым, на мой взгляд, во всей этой ситуации является состояние мамы. Она не стабильна в своих отношениях с окружающими и, как следствие, не может дать стабильности сыну. Никто из взрослых не готов выстраивать ребенку границы. Мальчик беспрепятственно передвигается между домами мамы и двух бабушек. Мама может его побить, но не может быть для него стабильным объектом. Она или «всепозволяющая», или «всезапрещающая». Мальчик мечется между объектами попеременно идеализируя и обесценивая их, так и оставаясь неспособным к интеграции.
+1000 баллов рейтинга
Эффективная реклама
Голосовые ответы
Видео-ответы
