Буллинг, или травля – одна из тяжелейших травм, которую сложно переживать, психически интегрировать, вспоминать, а уж тем более делиться этим опытом с кем-либо.
Это опыт, когда одного ребенка или подростка преследует, унижает разными способами, физическими и психологическими, группа школьников или студентов.
После такого переживания для ребенка или подростка тяжело восстановить самоуважение и цельный образ своего Я. Именно поэтому рассказ об этом может вызывать стыд, чувство собственной ничтожности. Оба эти чувства бьют напрямую по самооценке. Очевидно, это отражается как на отношениях с людьми, так и на отношении к себе самому.
Шрамы от этой раны сохраняются во взрослом возрасте и без грамотного психотерапевтического вмешательства остаются очень болезненными. На эти данные указывает психоаналитическая работа со взрослыми, пережившими в детстве преследование сверстников в школе.
Внешне травля – это столкновение агрессора и его жертвы. Но с психической точки зрения все выглядит несколько иначе – не бывает агрессора без образа внутренней психической жертвы внутри, и наоборот, в жертве таится агрессор, который вместо того, чтобы атаковать человека вовне, атакует с помощью другого самого себя.
Поэтому истоки буллинга исходят в первую очередь из стремления нашей психики отвергнуть неприятные части самой себя вовне. К примеру, чувствовать слабость и несостоятельность в чем-то тяжело. Бывает, что для ребенка или подростка этого чувства становится слишком много, он переполнен им изнутри, как кувшин может быть переполнен водой.
Тогда возникает необходимость защитить себя от такого гнета, и психика «выбрасывает» такие неприятные качества и чувства вовне. Мы говорим о бессознательном процессе. Обычно для таких целей вовне находится другой «сосуд», другой ребенок или подросток, на которого направляется вся страсть ярости по уничтожению чувств ничтожности, хрупкости, беспомощности.
М.Кляйн и другими психоаналитиками этот процесс был описан очень подробно. [М.Кляйн"Зависть и благодарность", 1997]. У него есть и название – проекция, по принципу проецирования содержимого на другой предмет и придания этому другому определенных свойств, часто изначально ему не свойственных.
Бывает, что переживание ничтожности и слабости вкладывается в ребенка, который предрасположен каким-то образом это воспринять. Это не правило, но, скорее, очень вероятное допущение.
С этими атаками справляться сложно в силу того, что они носят групповой характер, поскольку для подростков свойственно собираться в группы. Именно групповой динамикой, где часто сложно управлять чувствами, их сдерживать, определяется опасность ситуации. Один человек, особенно ребенок или подросток, не будет в силах противостоять этому и защитить себя. Для самой группы, настроенной воинственно, наличие одного внешнего врага всегда служит сплачивающим фактором.
Поэтому ключевым для ребенка в ситуации буллинга станет защита родителей и других взрослых – без них невозможно справиться с групповой яростью.
В решение проблемы должны быть вовлечены не только родители, но и педагоги, руководители школы. Вмешательство подразумевает двустороннюю работу – как с жертвами, так и с преследователями, их родителями [Д. А. Лэйн, Школьная травля].
Нередко внешние преследователи обнаруживаются как продолжение внутренних, психических образов, которые существуют у ребенка и подростка. Так, чаще всего преследуемыми становятся дети, которые в своей семье испытали преследование, сексуальное, физическое или психическое насилие со стороны взрослого. Опять же, мы говорим о том, что это не общее правило, но в таких ситуациях мы можем предполагать вероятности того, что внутри сформируется очень жесткое и грубое полицейское государство.
Эта метафора с полицией помогает нам понять, насколько мы можем бессознательно использовать внешние силы для битья и наказания нас самих по типу того, что думали или как наказывали нас родители. К примеру, строить отношения с тем человеком, который жестоко или равнодушно относится к нам.
Напомню, что существует еще один специфический вид наказания – равнодушием, холодностью. Есть так называемое насилие молчанием. Частое повторение такого опыта в жизни ребенка или подростка подготавливает почву для внутреннего полицейского государства. Тогда буллинг может становиться внешней наказывающей силой, согласующейся с тем, чем оккупирован внутренний мир.
Дети могут и не быть открыто и жестко критикуемы родителями или другими взрослыми, но в силу отсутствия душевного, эмоционального контакта с родителями могут чувствовать свою изолированность, оторванность. Это чувство часто описывается как ощущение себя «белой вороной». Чувствовать себя не таким, как все – значит, не иметь связи, не иметь душевного контакта с теми, кто рядом.
Но в целом нужно подчеркнуть, что жертвой буллинга потенциально может стать любой человек [Tattum and Lane, 1988].
Моя психоаналитическая практика показывает, что люди, пострадавшие от буллинга, продолжают бесконечную войну с окружением и с собой.
Однако нам важно оградить себя от представления, что этот опыт переживаний настолько неразрешим. Доверие к психологу в рамках психотерапии, которое формируется не сразу, шаг за шагом, станет тем ключевым фактором, который позволит сложить оружие и прекратить войны и внутри, и снаружи.
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
