Это отрывок из моей давней практики, который ярко иллюстрирует то, как один член семьи вбирает в себя проблему всех и несет ее в кабинет психолога.
Энкопрез (недержание кала) 11-ти летнего мальчика вобрал в себя ужас семьи перед переживанием и осознаванием чувства стыда. Запачканное нижнее белье стало языком, на котором заговорил стыд родителей и старшей сестры.
Во многих семьях есть те, кто говорит через свой симптом о проблеме, об общей патологии всей семьи. Например,
Их обычно первыми толкают в психотерапию. Они - ораторы, так в семейной терапии называют обычно тех, кого приводят к нам на прием с мольбой «вылечите», «исправьте». Если не приводят, то в процессе работы семьи они вскоре дают о себе знать тем, что все внимание, все семейное неудобство концентрируется на них.
Они не угодны семье, у них есть что-то, что расстраивает членов семьи и от чего всем хочется избавиться.
Поскольку я работаю и с детьми, и с подростками, то часто задаю себе вопрос: «за себя ли в большей степени говорит ребенок - или своим симптомом он вещает о проблеме всей семьи?». Ответы бывают разными. Но сейчас нас интересует тема оратора в семье.
6 лет назад в моем кабинете появилась семья с мальчиком 11 лет, которого привели ко мне из-за проблем с энкопрезом (недержание кала). Старшая сестра отказалась прийти на встречу. Родители говорят о проблеме шутя, мальчик вместе с ними смеется.
Несоответствующая ситуации атмосфера веселья сразу обращает на себя мое внимание. «От чего смех защищает эту семью?» – этот вопрос звучит только внутри меня. В кабинете все продолжают храбриться, то есть не показывать того, насколько неловко обсуждать со мной такие интимные для семьи вещи.
Я узнаю, что марание нижнего белья началось с 6-ти лет. И только недавно, пройдя многие медицинские исследования, родители поняли, что симптом может быть связан с психикой.
Мы начали индивидуальные встречи с мальчиком, на протяжении которых я удивлялась его уму и тому, насколько юмористично он говорит обо всем. Со временем стало понятно, что такое поведение спасало мальчика от глубокого чувства стыда за энкопрез, за белье, дурно пахнущее.
Это чувство неприязни к своему белью и телу распространилось на внутреннее восприятие себя как никчемного, грязного, постыдного. Тяжелейшие чувства, сложно переносимые особенно в период, когда ставится вопрос об идентичности и половом самоуважении себя как мальчика.
Чем больше я понимала ситуацию, тем очевиднее становилось, что вопрос стыда – не только детско-подростковый, но он проходит красной нитью через переживания всей семьи. Стыд – вот от чего защищались родители на первой и последующих встречах со мной. Поверхностные, легкие смех и юмор помогали прикрыть глубокое тяжелое внутреннее ощущение неудобства передо мной и друг другом.
Семейная история изобиловала алкоголем, проблемами с финансами, ощущением родителей себя не такими, как все. Эти переживания оставались неосознанными для них, поэтому семья как цельный организм сработала сообща и бессознательно - проблема непрочувствованного стыда нашла выражение на языке тела (через энкопрез) и была возложена на младшего ребенка. Он стал оратором семейного страдания.
В рамках нашей индивидуальной работы с мальчиком по мере улучшения его состояния в семье стали происходить разного рода критические ситуации: начали появляться фобии у сестры, мама сломала руку и другое, вплоть до повторных обильных недержаний кала у самого мальчика.
Все скопище этих событий за небольшой период времени указало, что без подключения семьи симптом мальчика не исчезнет. Либо он мог исчезнуть в случае, если другой член семьи готов будет взять на себя бессознательное бессловесное страдание и стыд.
К сожалению, психологическая работа для всей семьи оказалась настолько страшна, что, даже не приступив к ней, семья отказалась приходить. Страшно и тревожно было столкнуться со стыдом, от переживания которого семья спасалась долгие годы. Очевидно, что индивидуальная работа с мальчиком продолжилась недолго – очередной семейный казус стал поводом для прекращения психологических консультаций раньше времени сразу за непродолжительным исчезновением энкопреза.
Но, к счастью, есть и много других случаев, когда в конце-концов семья помогает оратору, несущему симптом, освободиться от него, и внутри семейной системы родители, дети могут думать, чувствовать, понимать все вместе. Со временем симптом одного исчезает, поскольку меняется вся семейная система, его запустившая.
P. S. Все данные случая изменены настолько, чтобы сохранить полную конфиденциальность людей, но при этом донести ключевую проблему случая.
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
