О чем говорил бы второй пилот Любиц, если бы он не молчал?
Утром 24 марта 2015 года во Французских Альпах разбился авиа-лайнер Airbus A320 авиакомпании Germanwings, выполнявший рейс из Барселоны в Дюссельдорф. Никому из 150 человек, находившихся на борту, выжить не удалось.
Позже выяснилось, что причиной катастрофы был суицид второго пилота лайнера гражданина Германии Андреаса Любица, который, оставшись в кабине один, заблокировал дверь изнутри и направил самолет к земле.
Журналисты окрестили самоубийство Любица и убийство им 144 пассажиров и 5 членов экипажа, как «расширенный суицид».
Расширенный суицид — это действие, направленное на лишения себя жизни, когда суицидент убивает не только себя, но и других людей.
В современной психологии множество различных походов и теорий, порой противоречащих друг другу. Возможно, данная статья может быть воспринята кем-то как спекуляция на крайне сложной и болезненной теме, произошедшей недавно трагедии с разбившимся 24 марта самолетом Аэробус А320 компании Germanwings.
Как ни странно, ни на одном из крупнейших психологических сайтов, где публикуются сотни психологических статей в неделю, за семь дней с момента катастрофы не появилось ни одной статьи, посвященной этому событию.
Почему? Что помешало нашим психологам высказать свое мнение?
Все же целью данной статьи является попытка разобраться с тем, что происходило в небе над Альпами 24 марта 2015 года с психологической точки зрения. Что двигало вторым пилотом Андреасом Любицем в том момент?
С психоаналитической точки зрения на наши поступки и действия сильное, а порой и решающее влияние оказывает наше бессознательное, те бессознательные фантазии, которые присутствуют в голове у каждого живого человека в той или иной форме.
Кто из нас никогда не думал об убийстве или о суициде? Такая мысль хотя бы раз в жизни, может быть, мельком, но приходила в голову каждому человеку. Вопрос лишь в том, как мы реагируем на то, что происходит у нас в голове.
Как правило, человек боится своих чувств, мыслей и фантазий, так как они являются «мотором» для нашего поведения. Часто оказывается так, что пережить всю гамму чувств оказывается куда сложнее, нежели чем совершить конкретное, пусть даже и очень разрушительное действие.
По статистике, в последние годы неуклонно растет проявление антисоциальной и ауто-агрессии (расширенного суицида):
Такие события оказываются всегда крайне болезненными для нашего понимания, и, если нет неопровержимых фактов, как в случае трагедии 24 марта, то, как правило, возможность такого развития событий отрицается. Возможно, как выяснится потом, многие люди, общавшиеся с пилотом Андреасом Любицем, предвидели и предчувствовали такой исход событий, но просто боялись признаться себе в этом.
Ведь иногда нам проще не видеть и отвернуться от чего-то страшного, чем посмотреть своему страху в глаза. Это хорошо описано у Джорджа Оруэла в книге «1984», где в глубине души главный герой Уинстон Смит знает, что на самом деле для него самое страшное, что именно находится в комнате № 101, кем является О’Брайн, и что означают его слова: «Мы встретимся там, где нет темноты». Но он предпочитает не осознавать это и следовать своим чувствам, которые часто обманывают нас.
Так что же чувствовал второй пилот авиалайнера Андреас Любиц, когда закрылся один в кабине и направил самолет навстречу земле? Почему он молчал? Почему он довел намеченное до конца ровно и холоднокровно?
С одной стороны, молчать нас заставляет стыд, но одного стыда здесь было бы мало.
Читая между строк, в его молчании мы можем услышать садистический триумф.
Смысл заключается в том, что он был действительно психологически болен и в силу своей антисоциальности распространил свою болезнь (неумение выдерживать себя и свои эмоции) еще на сто сорок девять человек. И речь здесь не идет о диагнозах, которыми можно было бы легко все объяснить — мол, сошел с ума и совершил такое. Полагаю, что на момент смерти он все же был вменяем и совершал ряд вполне осознанных действий.
Хотел ли он прославиться и получить известность? Полагаю, что нет.
Поиски тщеславия заставили бы его заявить о себе, сделав «мертвую петлю» или громко объявив о своем намерении. Молчание говорит о том, что все же это был истинный суицид.
Что чувствовал он в отношении пассажиров, своего командира и экипажа?
Думаю, что ничего — на тот момент они ему были абсолютно безразличны (ни злости, ни ненависти, ни сожаления).
«Я Вас убью, но в этом нет ничего личного», — так произошло, потому что для него это был единственный шанс, умирая, отдать свой страх другим (пассажирам) и не чувствовать себя при этом жалким и несчастным, как, например, при прыжке с моста самоубийц «The Golden Gate» в Сан-Франциско. Так часто происходит в силу антисоциальной структуры личности. Совершая такой поступок, человек всегда много рассказывает о себе, и порой действия для таких людей — это единственный способ что-то рассказать.
Возможно, в детстве его чувства также игнорировались и отгораживались железной дверью, за которой в момент трагедии оказались стучавшиеся в нее другие люди. С аналитической точки зрения становится понятно, что Любицем руководила идея слияния, слияния с мамой. Конечно, в его психике не хватало отцовской фигуры, которая устанавливает внутренние запреты («если невыносимо — убивай себя, но не других») и говорит: «сначала подумай, а потом делай».
В ходе расследования было выяснено, что недавно от него ушла девушка, он пытался вернуть ее, подарив ей дорогой автомобиль, но она его уже боялась... Опять-таки чувства подменялись здесь действием, подарком машины.
И это тенденция современного мира (подменять чувства и слова вещами и действиями). Подарил кольцо с бриллиантом — значит любит; одевает в брендовых бутиках – значит заботится… Сейчас это становится нормой. Простые человеческие слова в глобальном обществе потребления почти не имеют ценности. Хотя в Библии сказано:
Сначала было слово. И слово было у Бога. И слово было Бог. И от него пошло все.
После таких ситуаций мы часто рвем на себе волосы и задаемся вопросом, что могло бы помочь? Где ошибка? Как ее исправить?
Самым простым в такой ситуации была бы мысль о неэффективности системы контроля.
Но можем ли мы все контролировать? Полагаю, что нет.
Система здравоохранения? Не думаю.
Хотя, возможно, по результатам длительного расследования будет поставлен сложный психиатрический диагноз, объясняющий все. Сейчас уже говорят о том, что Андреас Любиц лечился от депрессии. Но часто мы не хотим понимать, что стоит за подобными диагнозами.
В обычной жизни почти каждый человек знает, что депрессия — это такое состояние, когда человек теряет желание жить, теряет себя, и она может закончиться суицидом. Но смысл заключается в том, что за депрессией все же стоит система отношений с собой и с объектами внешнего мира.
В психоаналитическом понимании депрессия возникает, когда внутреннее Я человека находится в тени объекта. Например, когда большую часть внутреннего мира (бессознательный мир мыслей, фантазий и переживаний) занимает мама.
* Когда мы говорим «мама» или «папа», мы не имеем в виду реальных родителей. Они могут быть вполне нормальными и хорошими людьми. Мы говорим о том образе «мамы» и «папы», который есть в голове.
Я полагаю, что, говоря о причинах и смыслах, правильнее обратить внимание на структуру нашего общества, на то, что человек, живя по социальным меркам вроде бы успешной жизнью, оказывается глубоко несчастным, одиноким, не имеющим ни одного по-настоящему близкого человека, которому он мог бы рассказать обо всех своих суицидальных фантазиях.
Грань психического и психологического здоровья с психоаналитической точки зрения определяется очень тонко. Например, если в комнате кричит младенец, и его невозможно успокоить и невозможно оттуда уйти, абсолютной нормой здоровья будут фантазии о том, чтобы выбросить ребенка в окно. Но если это происходит в реальности, или же человек отрицает этот раздражающий фактор, говоря о том, какой милый младенец, но у него начинает страшно болеть голова — значит речь идет о нарушении психологического, а, возможно, и психического здоровья …
Задачей психоанализа является помочь человеку овладеть своими чувствами и фантазиями, научиться справляться с ними внутри себя, не вовлекая в это других людей, превращать импульсивные поступки и действия обратно в фантазии.
Помимо понимания чувств и действий пилота важным аспектом является понимание чувств других людей, контактировавших с ним до этого.
Что мешало им увидеть, почувствовать и понять? Возможно, страх, отстраненность и недоверие себе… Возможно, установка современного общества — «Зачем мне чужие проблемы, мне и своих хватает», каждый выживает сам за себя. Но иногда ведь живой человек может отказаться жить и выживать, прервать свою жизнь и жизни других….
Конечно, здесь можно испытать праведный гнев, негодование, страх и жалось.
Но если посмотреть откровенно, какова на самом деле ценность человеческой жизни?
Во что на самом деле мы сами ценим свою жизнь?
Небольшой пример. 28 марта 2015 года. Суббота. Театр ЛЕНКОМ, спектакль «Юнона и Авось». Зал переполнен. Весь проход партера заставлен стульями, на откидных местах тоже сидят зрители. Во время спектакля проход в партере не более сорока сантиметров. На сцене используется живой огонь, летит много искр, запах дыма ест глаза. Понятно, что при возникновении чрезвычайной ситуации, эвакуации, паники, пожара — жертвы и множество пострадавших неизбежны. Вторая «Хромая лошадь», но никто не уходит. Понятно, что современные актеры уже не могут вызвать накала чувств своей игрой, и нужен стресс, взвинчивание чувств громкой музыкой, живым огнем на сцене.
Я думаю, что все же те восемь минут, когда самолет приближался к земле, пилот мог почувствовать себя живым, испытать триумф, от которого был не в силах отказаться.
Чтобы всесторонне рассмотреть данную ситуацию, важно понять и чувства пассажиров, оказавшихся на борту того злополучного рейса… Страх, паника, ужас, отчаянье, злость и беспомощность. Конечно, там была безвыходная ситуация, дверь была заперта, открыть ее не представлялось возможным, пассажиры оказались в заложниках.
Но было ли что-то в их бессознательном, давшее согласие на смерть? Думаю, что мы не можем этого знать. Возможно, кто-то летал в надежде разбиться… но в последний момент подумал: «Вот черт, только не сейчас…». Возможно, кто-то что-то предчувствовал…
Существует теория, по которой жертвы катастроф подбираются не случайно, что так работает коллективное бессознательное, описанное К.Г. Юнгом, но все же здесь возникает широкая почва для мистификаций и спекуляций. Все же мы должны принять, что все гораздо сложнее и запутаннее. Что в этом нет ни случайности, ни четкой закономерности.
Короткий пример. Зарубежный курорт, водитель автобуса не справляется с управлением, возможно, засыпает перед этим, и автобус летит в пропасть… Неужели никто из туристов не видел, что водитель был сонлив, что он превышал скорость или неадекватно себя вел на дороге?
Думаю, видели и понимали, как и зрители театра Ленком 28 марта 2015 года, но никто не ушел, когда в принципе это было возможно. И в автобусе тоже ведь можно сойти. Но порой оказаться в непонятной ситуации запутанности, где нужно принять решение, оказывается сложнее, чем этого решения избежать и последовать внутреннему зову бессознательного, который нередко ведет нас к смерти. Это как плыть в открытом море по течению или против него, когда кругом туман и нет ориентиров. Когда никто не может указать, что правильно, а что нет…
Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать пилота Андреаса Любица, но все же, чтобы помочь — необходимо понять суть вещей, не осуждая и не боясь…
Что было бы хорошей пользой от моей статьи?
Возможно, чтобы кто-то, кто мечтает о чем-то подобном, остановился, задумался и позволил себе отказаться от слабости испытать смертельный триумф.
Разрешил бы себе взглянуть своим проблемам в глаза, найти себе психолога, психоаналитика, с которым у него появится возможность разделить непереносимые чувства беспомощности, пустоты, отчаянья, непонимания и боли.
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
