Человек-фантом

Нет на свете печальней измены, 
Чем измена себе самому.
(Слова из песни)

 Ребенок и образ ребенка – не одно и то же. (Из текста статьи)

Давно хотел написать о нарциссических клиентах, но все откладывал.
Сомневался, стоит ли?

Нужно ли еще раз писать о том, о чем уже столько написано? Смогу ли сказать что-то свое в этом потоке текстов про нарциссов?

И неудивительно. Нарциссизм как социальное явление становится нормой современного мира. И если Карен Хорни говорила о человеке первой половины 20 столетия не иначе как «Невротическая личность нашего времени» (именно так называется одна из ее книг), то о современном человеке в полной мере можно говорить «Нарциссическая личность нашего времени».

Решение писать пришло не как результат рационального осмысления, а как эмоциональный порыв. Вряд ли в моем тексте содержатся идеи-открытия в этой области, но в нем точно есть мое видение-отношение к этому явлению и мой опыт работы с такого рода клиентами.

Общаясь с клиентами и слушая их истории жизни, я регулярно встречаюсь с нарциссически организованными детско-родительскими отношениями, ставшими причиной их нарциссической организации личности. Больно видеть, как родители, руководствуясь благими намерениями, калечат своих детей.

Надежда на то, что прочитав мою статью, хотя бы один родитель на минуту задумается, явилась дополнительным мотивом для ее написания.

КАК ЭТО ФОРМИРУЕТСЯ?

Начну с самой сути нарциссической проблематики, уходящей корнями в отношения родитель-ребенок. Это такие отношения, в которых реального ребенка – с его чувствами, желаниями, потребностями – нет.

Такой ребенок существует лишь в голове у родителей. Это не реальный ребенок, это фантом, некий придуманный образ – то, каким, по мнению родителей, должен быть их ребенок. Образ гораздо удобнее живого ребенка, так как потребности последнего нужно учитывать, под них необходимо подстраиваться, уметь их считывать и расшифровывать.

В случае ребенка-фантома все гораздо проще, нужно только знать некоторую информацию, как должно быть. Когда ребенок маленький, то он должен питаться в определенное время, должен спать столько-то, весить столько-то…

Вот он подрастает, и на него сваливаются целый поток других знаний-долженствований: он должен стать тем-то, он должен любить и хотеть то-то, жить с тем-то, он должен… Должен, должен, должен… бесконечное должен.

В хоре родительских долженствований у ребенка нет шанса пробиться к «Я такой, какой Я есть». Он все время находится под мощной проекцией родительского образа.

«Ты имеешь право быть, если будешь соответствовать моему образу» – вот родительское послание к ребенку. И все это подкрепляется любовью. Потребность в родительской любви у ребенка велика, и у него нет шанса получить ее другим способом, как только отказаться от себя и стараться быть таким, каким хотят видеть его родители.

Вместо установки «Ты такой, какой есть, и это хорошо» родители активно транслируют установку: «Ты должен быть таким-то…».

Ребенок постоянно растет в ситуации «Если…». «Мы будем любить тебя, если…».  А дальше идет большой перечень этих если….

• Мы примем тебя, если ты будешь таким, как мы хотим.
• Будь таким, каким мы видим тебя.
• Ты нам нужен для каких-то наших целей.

Здесь мы имеем дело с оценивающей, непринимающей Я-идентичность ребенка средой.

Установка «если-любви» вводит целый ряд условий в существование ребенка. Если хорошо знать эти условия и приспособиться к ним, то можно как-то адаптироваться к среде, даже создать хорошую социальную идентичность и быть социально успешным.

Какой ценой? Ценой отказа от своего Я.
«Ты имеешь право быть, но чтобы тебя принимали и любили, тебе нужно отказаться от себя». Установка «если-идентичности» по отношению к ребенку, на мой взгляд, может запустить не только нарциссическое формирование личности, но также созависимое и депрессивное.

В такой ситуации «если-условий» у ребенка формируется «если-идентичность», которую часто называют ложной идентичностью или ложной самостью. Ради любви ребенок отказывается от себя реального и выстраивает ложный проект своего Я. Реальное же Я, лишенное опыта Я-переживаний, остается пустым.

Вспомнился анекдот:

Семья с маленьким ребенком пришла в ресторан, к ним подошел официант, чтобы принять заказ. Мама и папа сделали свой заказ, очередь дошла до ребенка.
«Мне колу и гамбургер», - сказал ребенок.
«Принесите ему шпинат и сок», - сказала мама.
Через некоторое время официант приносит заказ, и оказывается, что для ребенка он принес колу и гамбургер.
«Мама! – воскликнул ребенок, – он думает, что я настоящий!»

«Меняю свое я, свою индивидуальность, свои потребности, желания, устремления на любовь!» – вот негласный девиз ребенка-нарцисса.

Вспоминаю свою первую осознанную встречу двадцатипятилетней давности с описываемым феноменом. Я, тогда аспирант кафедры психологии, жадно впитывал суть открывающейся мне психологической реальности, общаясь со своим научным руководителем Галиной Сергеевной Абрамовой. Глубокий, талантливый ученый, Галина Сергеевна была и прекрасным практическим психологом, а я, пользуясь моментом, часто наблюдал за ее работой.

Она любила работать с детьми, в отношении же к работе со взрослыми у нее была достаточно радикальная установка: «Самая лучшая терапия для взрослого – толстая палка, которой нужно бить их по чем попало, чтобы выбить дурь из их головы!».

Однажды на прием пришла семья: родители и двое детей - мальчик шести и девочка четырех лет. Мой руководитель – заведующая кафедрой – принимала их у себя в кабинете. Помню, как расплылись от умиления лица наших преподавателей-женщин при виде этих детей.

А вид был и в самом деле заслуживающий внимания. Дети были словно красивые манекены, только что сошедшие с витрины магазина либо с экрана фильма про аристократов. Мальчик в строгом черном костюмчике с бабочкой и блестящих лаковых туфлях, девочка в пышном платьице с рюшечками-оборочками и бантиками на голове.

При всей этой подчеркнутой аккуратности и элегантности, что-то в них было фальшивое, неестественное. Этакие миниатюрные взрослые – маленькие дети, переодетые во взрослых.

Запрос был, насколько я понял, в следующем: мальчика не принимали в элитный класс, и родители обратились к независимому эксперту – профессору психологии – в надежде подтвердить гениальность их чада. После несложных диагностических процедур стало ясно, что родителям отказали не случайно – ребенок отнюдь не демонстрировал выдающихся способностей, и на многие вопросы даже не мог ответить.

Самое же удивительное и интересное я увидел после того, как ребенок вышел из кабинета психолога. «Папа, мама, я все сделал правильно, я ответил на все вопросы!» – прямо в двери объявил он ожидавшим его родителям! Для этого ребенка, похоже, было очень важно соответствовать родительскому образу, даже ценой лжи.

ПОЧЕМУ ТАК ПРОИСХОДИТ?

От тревоги родителей, за которой стоит страх их непринятия себя.
Страх столкнуться с собственным несовершенством приводит их к установке структурировать, упорядочить, контролировать реальность.

Родителей самих не принимали в детстве такими, какие они есть.
Вследствие чего родители не могут сами принимать мир, других и себя такими, какие они есть. Они склонны к идеализации – построению желаемых образов действительности - и в силу этого не живут в реальности мира, других, себя.

Ребенок – тоже часть мира. Часть их придуманного идеального «как бы мира».
«Как бы люди» создают вокруг себя «как бы реальность».
Нарциссически организованный мир ждет своих нарциссически устроенных членов.
Кроме того, современный мир так же «формирует запрос» на нарциссических организованных личностей.

В мире, где индивидуальность, чувства, страсти становятся проблематичными, возникает потребность в людях-роботах. Живой человек нестандартный, сложно прогнозируемый, слабо контролируемый - и в силу этого неудобный. Под него надо постоянно подстраиваться, нужно учитывать особенности его индивидуального я.

Один из описанных механизмов формирования нарциссической личности – феномен «нарциссического расширения». Нарциссическое расширение подразумевает, что родители видят своего ребенка как продолжение себя, но только не его самого.

У такого ребенка не спрашивают – что он хочет, что он чувствует, к нему не прислушиваются, не пытаются понять его. Он – часть родителей, приложение к ним.

Внешне такие родители могут выглядеть очень заботливыми. Они пытаются создать для своего чада все самое лучшее – от памперсов и колясок до учебных заведений. Естественно, что вкладывая так много в свое продолжение, родители ждут от него полного послушания и благодарности.

Но такая любовь функциональна, и ребенок в такой семье тоже является функцией. Родители посредством ребенка решают свои проблемы с собственной идентичностью. Посредством ребенка родители пытаются доказать миру свою собственную значимость и самоутвердиться. И тогда этот ребенок должен быть обязательно необыкновенным, чтобы предъявлять всем его достижения – смотрите, это наш ребенок!

КАК ЭТО ПРОЯВЛЯЕТСЯ?

Нарциссы при всем их внешнем благополучии внутри глубоко несчастны. Они с рождения не знают, что такое любовь, и, как правило, сами не умеют любить. Любовь они пытаются заменить достижениями и успехами. Они пытаются зарабатывать любовь, отказываясь от своего Я ради любви. Но никакие достижения не могут заменить любовь, и их внутренняя пустота от этого только усугубляется.

Нарциссы активно наращивают социальную идентичность (если-идентичность). Но как бы ни старался нарцисс, каких бы социальных высот он не достиг, его идентичность так и остается «если-идентичностью» – в нем глубоко живет безусловно недолюбленный ребенок, упорно и безуспешно пытающийся получить признание в надежде, что признание утолит его голод в принятии и любви и заполнит его Я.

Он активно проектирует свою жизнь, делая акцент на успехи, достижения и признание.
Но чем дольше он идет по своему жизненному пути, тем дальше уходит от себя.
Нарцисс – это человек со сбитым компасом.
Он не может сверяться со своим Я, так как не имеет доступа к потребностям, чувствам свое истинного Я. Итогом такой погони за признанием является неспособность радоваться и любить.

Жизнь человека с условной идентичностью лишена любви и радости.
Любовь к себе заменяется восхищением и любованием. А любовь к другому – завистью.
Радость возможна только, когда человек что-то выделяет, отдает.
Сказанное справедливо и для любви. Нарцисс же привычно все поглощает.

Добившись в жизни признания и успеха, нарцисс оказывается с голой ...опой на ледяной вершине, где нет места ни любви, ни радости, ни близости.

Известный анекдот на эту тему:

Приходит мужчина к директору магазина, где накануне он купил ёлочные игрушки:
— Я у вас купил ёлочные игрушки, а они все оказались бракованными.
— У них что, краска слабая?
— Да нет…
— Они что, слишком легко бьются?
— Да нет…
— А что же?
— Не радуют…

Нарцисс не в состоянии опираться на себя, он всегда остается зависимым от мнения, оценки Другого - так как Другой определяет качество его само-чувствия, само-ощущения, само-оценки, само-бытия. В наше время не избежать оценки, но для нарцисса оценкой пропитана вся его жизнь.

Нарцисс верит, что нужно что-то делать, появляться, проявляться, и тебя заметят, оценят, полюбят. Нарцисс жадно всматривается в Других как в зеркала, надеясь в их отражениях увидеть собственную значимость. Другого как человека нет в психической реальности нарцисса – он существует лишь как объект для потребностей нарцисса. Другой ему нужен, но не важен. Нарциссу необходимо очаровать Другого, чтобы заслужить его восхищение.

Нарцисс относится к Другому и к себе как к функции. Неудивительно, что он зачастую не чувствует себя живыми, так как воспринимает себя и других как машинки, механизмы, которыми нужно уметь правильно управлять. С собой и с другими он обращается как с механизмами.

Нарциссу стыдно быть собой, так как его подлинное Я никому не было нужно. Нарцисс отчаянно стыдится своего истинного Я. Но этот стыд не осознается. Избежать встречи со своим стыдом ему мешает гордость.

Нарцисс – хорошо функционирующий механизм, работающий на энергии восхищения и признания. Однако являясь пограничным по своей структурной организации, он склонен к расщеплению - поляризации Я.

• Если ему удается получать достаточно внимания и восхищения, то он пребывает в полюсе грандиозности.
• Если же этого не происходит, то он может впасть в полюс отчаяния вплоть до депрессии.

Особенно чувствителен нарцисс к ситуации обесценивания, которая может привести его к нарциссической травме.

Нарциссы также сильно подвержены нарциссическим кризисам взрослости в силу того, что начинает падать общая жизненная энергия, и уже нет возможности быть больше так высоко функциональным. Но именно в этот момент они больше всего готовы к терапии.

ТЕРАПИЯ

Путь человека с условной идентичностью к себе сложен. На этом пути стоят страх и стыд быть собой.

Стыд – более доступное чувство для нарцисса, чем страх, хоть и тщательно им скрываемое от самого себя. Стыд нарцисса это – стыд быть собой, не соответствовать придуманному образу. Нарцисс выдает себя не за того, кем является, и постоянно живет в страхе разоблачения. Однако этот стыд всячески маскируется, порой даже бесстыдством.

Значительно глубже лежит страх. Это страх отвержения, страх потерять родительскую любовь.

Работа терапевта с нарциссически организованным клиентом – это работа не техниками, а собственной личностью.

Клиент-нарцисс будет привычно пытаться навязать терапевту функциональные отношения. Терапевту важно не поддаваться в терапии на прямые послания-желания клиента быть «быстрее, выше, сильнее…». Самое сложное в терапии нарцисса – перевести его с установки «Быстрее, выше, сильнее…» на установку неторопливого, внимательного осознавания происходящего здесь и сейчас.

Терапия нарцисса – открытие возможности переключения на другие виды энергии, кроме доступных и привычных ему восхищения и признания, открытие для него ценности переживания.

Мега-задача терапевта – переводить привычные функциональные отношения нарцисса к себе и другим в непривычные для него человеческие отношения.

Терапевту важно самому быть живым – чувствительным, эмоциональным. Для этого терапевту надо самому обладать высоким уровнем витальной идентичности. Тогда есть шанс «заразить жизнью клиента».

Терапевт своим собственным поведением демонстрирует клиенту разрешение ему быть таким, какой он есть – разным: сомневающимся, смущающимся, стыдящимся, неуверенным, любопытным. Встречаясь в процессе терапии с разными переживаниями себя, клиент постепенно заполняет свое пустое Я, избавляется от ложной идентичности, присваивая себе право быть таким, какой он есть,

Сложно работать в ситуации нарциссически организованного контакта – для этого требуется много напряжения. Терапевту здесь самому нужно обладать высоким уровнем личной стабильности и устойчивой профессиональной самооценкой.