Первым тему мужской истерии в практике и теории психотерапии поднял Зигмунд Фрейд, и тут же был сам поднят на смех своими коллегами. В то время считалось, что истерия – это чисто женское заболевание. Полагалось, что истерия – «это болезнь матки».
Но постепенно другие психологи и психиатры вынуждены были все-таки согласиться с мнением основателя психоанализа. Было признано, что мужчины также страдают от истерического невроза, но у них он проявляется в несколько иной форме, чем у женщин.
Ниже я приведу в качестве примера историю одной женщины, которая описывает динамику отношений с мужем, страдающим от истерического невроза. Затем дам некоторые пояснения к этой истории.
Сначала наши отношения были просто прекрасны.
Будущий муж казался мне идеалом мужчины. Он одаривал меня своим обаянием, юмором, заботой. С ним всегда было очень интересно и весло. Но все изменилось где-то через полгода после рождения ребёнка. Я очень сильно уставала и не всегда могла по заслугам оценить его юмор и красноречие. Иногда я была вынуждена прерывать наши разговоры, ссылаясь на сильную усталость. Он обижался и даже сердился, но у меня не было возможности с этим как-то разбираться.
Постепенно он стал все меньше и меньше помогать мне с ребенком.
А я в свою очередь начала делать ему замечания и высказывать упреки. Он возмущался, скандалил и даже обвинял меня в том, что я плохая мать и не люблю нашего сына, так как постоянно пребываю в нервном и раздражительном состоянии, как будто вовсе и не рада рождению ребенка. В какой-то момент эти скандалы стали очень частыми и трудно переносимыми.
Когда я предлагала ему спокойно обсудить происходящее и попытаться как-то изменить логику наших взаимоотношений, он начинал во всем обвинять меня, заявлял, что это я рушу нашу семью и порчу психику ребенку. Его возмущения и обвинения порой выглядели такими искренними, что мне самой начинало казаться, будто я на самом деле абсолютно негодная мать и жена. Но в какой-то момент магическая сила его заклинаний ослабевала, суггестия его слов теряла силу, пелена спадала с глаз - и я снова видела перед собой не оскорбленного правдолюба, а озлобленного и не очень честного с самим собой человека.
Я предлагала обратиться к семейному психологу.
Он наотрез отказывался, снова заявляя, что это я истеричка, плохая жена и мать, а он делает все, чтобы спасти нашу семью. Его усилия по спасению семьи сводились к бесконечным придиркам ко мне и к тотальной критике с указаниями на то, как должна себя вести хорошая жена и мать. Он часто доводил меня до слез. Иногда я просто срывалась и начинала говорить ему, все что я о нем думаю. В таких ситуациях он как бы «подсовывал мне зеркало», мол «вот посмотри, какая ты неадекватная, какая ты истеричная и негативная».
В какой-то момент я просто собрала вещи и уехала с ребенком к родителям.
Он кричал мне вслед проклятия и угрозы. Перед выходом мы чуть не подрались: он не хотел меня выпускать из дома. Потом он угрожал мне, уверял, что посадит в психушку и отнимет ребенка, так как я плохая мать. Но через месяц он вдруг начал извиняться, снова уверять, что любит меня, заявлять, что мы просто созданы друг для друга и нам нужно сделать все, чтобы спасти семью. Я поверила и вернулась к нему домой.
Наше новое счастье продлилось недолго.
Я снова стала ужасной женщиной, разрушившей его жизнь, плохой матерью и безжалостной эгоисткой. Снова начались скандалы и придирки в мой адрес. Он искал бесконечные доказательства того, что я психически ненормальный человек и кроме того напрочь лживый и корыстный. Там, где ему не удавалось подобрать правдоподобные факты, он начинал на ровном месте разыгрывать душераздирающие драмы и устраивать различные инсценировки.
Он мог, не предупредив меня, пригласить в дом наших знакомых, а перед самым их приходом устроить на ровном месте скандал, доведя меня до нервного срыва и истерики. Но в тот момент, когда раздавался звонок в дверь, он вдруг весь волшебным образом преображался, превращаясь в гостеприимного хозяина и любящего отца семейства. Он радостно бежал навстречу гостям с ребенком на руках и как бы между делом сообщая им: «Вы уж извините, Наталья сегодня опять не в духе, но вы не обращайте внимания, проходите на кухню, там беспорядок, но я сейчас быстро все уберу».
После нескольких подобных выходок и серии хорошо срежиссированных и драматически оформленных скандалов я решила подавать на развод. Снова пошли угрозы и проклятия, сменяющиеся уговорами забрать заявление о разводе с клятвами в любви и призывами вспомнить, как у нас когда-то все было хорошо.
Один раз ко мне пришел старый друг с неожиданным для меня разговором: «ну понятно, что у тебя постродовая депрессия и ты не хочешь видеть ни ребенка, ни мужа, но это пройдет. Не стоит рушить жизнь ни себе, ни мужу, а тем более шантажировать мужа ребенком. Может быть, имеет смысл обратиться к врачу». Оказывается, муж очень качественно обработал моего друга, и тот искренне поверил в то, что я схожу с ума и мне нужна срочная помощь, а сама к психологам я идти отказываюсь.
Судя по всему, эту женщину (Наталью) судьба свела с мужчиной, страдающим истерическим неврозом.
Большинство людей с истероидной акцентуацией характера являются хорошими актерами, они способны наполнить свою жизнь и жизнь своих ближних иронией, весельем и радостью: они вкладывают свое актерское мастерство в то, чтобы их жизнь протекала, как красивая сказка, и это у них часто получается.
Травмированные истероиды сохраняют актерские и драматургические способности, но играют совсем в иные игры. Их актерские способности работают не на привнесение в мир красоты и гармонии, а на привлечение к себе внимания, причем любыми средствами – вплоть до разыгрывания душераздирающих сцен и эмоционального шантажа.
В порыве разыгрывания своей драмы истероиды порой могут «сгорать», а потом, как Фениксы, возрождаться их пепла. И после того, как выходят из тяжелых для них отношений, полных страданий и мук, они могут вновь настроить свою душу на ожидание любови – большой и светлой. Можно сказать, что в такой период истероид стремится как бы очистится от всего, что было в прошлом, найти нового избранника, который ему близок по духу, и начать разыгрывать с ним красивые и благородные отношения. Он как бы вступает в период благородных игр. И, судя по всему, Наталья встретила своего будущего мужа именно в такой его период.
Если бы она не оказалась так сильно плененной его обаянием и напором, то, наверное, смогла бы заметить некоторую экзальтированность его чувств, а также неожиданно быстро возникшую меж ними «волшебную близость» и «глубинное родство душ». Но она сама была влюблена, и поэтому ей хотелось верить в ту сказку, которая с ее участием разыгрывалась в режиме реального времени.
Истероиды могут с очень большой силой отдаваться своим переживаниям, и поэтому их чувства выглядят очень искренними и звучат убедительно.
Чаще всего волшебные сказки рушатся не из-за столкновения с великим злом - они просто разбиваются об унылый быт. И ничто так сильно не затягивает в каждодневную рутину, как рождение ребенка.
В первые месяцы жизни ребенок не может восхищаться своим отцом.
И мама для него намного важнее, чем папа.
Поэтому очень часто семейная жизнь травмированного истероида дает трещины именно в этот период. Он перестает быть главным действующим лицом в красивой пьесе своей жизни, и поэтому постепенно теряет вкус к благородным играм, будь то игра в идеального мужа или любящего отца. Истероид начинает подбирать себе такой сценарий взаимоотношений с ближними, в котором к нему бы снова вернулась главная роль.
Если жена думает только о ребенке, а ребенок реагирует только на мать, то муж как бы выпадает из поля всеобщего внимания. Ему становится тоскливо и одиноко, начинается психологическая ломка оттого, что прекратилась возможность разыгрывать экзальтированные чувства: жене не до прежних экстазов, она вся в ребенке. Но если травмированном истероиду плохо, тоскливо и одиноко, то в этом всегда виноваты другие, чаще всего его ближние. Так случилось и в семье Натальи.
Жалобы со стороны Натальи на то, что ей тяжело без его поддержки, а также указания на конкретные случаи его самоизоляции и безразличие к ребенку, послужили триггером для запуска в душе мужа совсем не тех реакций, которых она ожидала. Получилось, что отключила для него возможность играть в один тип «благородных игр» и подтолкнула к запуску других. И это были уже не игры в большую любовь и родство душ.
Раз уж красивой сказки не получается, то тогда «гори оно синим пламенем», и пусть в огне скандалов сгорает все то, чтобы было предано и обесценено. Травмированный истероид из любящего мужа превращается в гневного обличителя. Он начинает обвинять жену, что она разрушила ту сказку и ту любовь, которую они вместе строили. Как говорится в одной поговорке:
сгорел сарай, гори и хата.
Итак, мы видим две фазы, которые могут повторяться и сменять друг друга в жизни человека, страдающего от истерического невроза.
В всех актах своей драматической пьесы истероид играет главную роль, а его избранница лишь подыгрывает ему, она нужна для того, чтобы он мог хорошо раскрыть свой режиссерский замысел. Ведь в разыгрывании своей драмы он выступает и в качестве актера, и в качестве режиссера.
Но возможен и другой вариант разыгрывания второго акта пьесы: избранница главного героя превращается не в исчадье ада, а во вздорную истеричку, непонимающую, что творит. Именно по этой причине травмированный истероид направляет все свои режиссёрские таланты на изысканный газлайтинг, пытаясь доказать, что предавшая его избранница просто больна.
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
