Восстановление разрушенной вселенной: жертвы сексуального насилия в психоаналитической психотерапии

Когда прикасаются к нашему телу, к его интимным частям без нашего согласия или злоупотребляют нашим доверием – это сексуальное насилие. 

Случаев того, когда девочек или мальчиков насилуют отец, брат, дядя, друг семьи или соблазняют знакомые подростки – много. Так много в психологической практике моей и коллег, что иногда становится не по себе.

Потому что выйти из травмы полностью невозможно. Это глубокий шрам, который периодически ноет… в лучшем случае ноет... 

Эти данные мне известны из психологической практики в Алматы, от тех, кто может позволить себе получать психологическую помощь. Но есть и другие города, есть люди, которые не могут или стыдятся обратиться за помощью. Потому что сказать другому, что его насиловал родной человек – это снова испытать огромную боль, часто и стыд. Эти чувства нарастают и окутывают страхом сойти с ума, тревогой, когда мои пациенты понимают, что во многих случаях другие родственники знали о насилии или предполагали его наличие. Тогда круг насилия расширяется, охватывая и тех, кто этому тихо способствовал, не хотел видеть, говорить или признавать. 

Швейцарский психолог Урсула Виртц назвала это убийством души [У.Виртц, Убийство души. 2013]. Я бы также назвала это убийством доверия к людям и к себе, такого доверия, которое позволяет строить семьи, удерживать отношения с партнером, быть открытым другому, прислушиваться и чувствовать себя, свои желания.

Если и остается открытость и так называемая, коммуникабельность, то мы бы могли отнести ее больше к поверхностному общению. Подпустить кого-то близко к себе, к своему сердцу, значит довериться ему. Пережитая трава во многом убила эту способность, которая формируется в детские годы в отношениях с родителями, друзьями. 

Как правило, о сексуальном насилии дети не могут говорить. Они испуганы, подавлены, они потеряны, так как потеряны грани отношений, потерян прежний мир. Вселенная вовне и психическая вселенная разваливаются.

Часто детям угрожают, чтобы они молчали, иначе… Этого иначе существует множество вариантов. Но даже в случаях, когда насильник не угрожал, ребенок не может говорить вслух о произошедшем. Его мучают фантазии, что его накажут, не поймут, что мама (чаще всего) не перенесет, не выживет от такой новости, поэтому нужно беречь покой окружающих.

Детально внутренний хаос, боль, отчаяние человека, пережившего инцест, сексуальное домогательство показаны в фильме «Патрик Мэрлоуз» (2018). Мальчик, которого насиловал в детстве отец-тиран, страдает серьезными психическими проблемами и во взрослом возрасте. Постоянные мысли о суициде, зависимость от наркотиков и алкоголя как возможность забыться, невозможность построить долгосрочные отношения создают бесконечный ад, в котором герой пытается выплыть.

Тем, кто пережил подобное, критически важно говорить об этом опыте, о себе в нем, не оставаться наедине с внутренним ужасом. Мы не можем избавить такого человека от раны, которую он получил, но в наших силах, как специалистов, сбить температуру, уменьшить боль от этой раны, найти способы, которыми мужчина или женщина смогут поддерживать себя в минуты кризиса, то есть стать для себя достаточно хорошими родителями. 

Чувства и убеждения тех, кто пережил сексуальное и психологическое насилие таковы:
«Если те, кому я доверял(а) в детстве, предали меня, как я могу верить другим сейчас?!». 

С какими симптомами чаще всего обращаются те, кто пережил насилие?

• Резкая и неожиданная смена настроения. От мании к депрессии. Когда от веры в эту жизнь, с свои силы, в свою работу, мы впадаем в отчаяние, поругание себя, апатию, переедание.
• Депрессия, суицидальные мысли, самоповреждения. Желание умереть – это желание избавить себя и свое тело от болезненной памяти, от чувств (мертвые не переживают и сердце у них не болит). Желание смерти – это критический показатель того, что внутри слишком много боли.
• Одиночество, невозможность быть в отношениях, иногда даже начать их. Часто депрессия не выражается явно. Порой нашу жизнь орошают глубокие депрессивные воды, которых мы не замечаем, но которые текут, преследуют нас, заставляя чувствовать, что «все вроде бы хорошо, но что-то не так».

Я полагаю, что есть много других симптомов, с которыми обращаются к нам мужчины и женщины, испытавшие насилие. В этом случае я опираюсь преимущественно на свой практический опыт. 

Как помогает психоаналитическая психотерапия тем, кто испытал насилие?

В процессе психоаналитической психотерапии лечение травмы насилия – это всегда вопрос доверия/недоверия, ярости и обиды, страха подпустить к своей душе другого (специалиста в нашем случае). И это критически важные вопросы, ведь если есть опыт того, когда другой (специалист) тактично обращается с чувствами, то его можно перенести и за пределы психотерапевтического кабинета, чтобы построить близкие отношения вовне.

Поэтому то, что в наших силах как специалистов предпринять – это сопровождать человека в его переживаниях, исследовать их настолько, насколько он может, не дальше, не больше. Такт и тонкое чувство грани здесь играют значимую роль.

Ведь когда-то в психику и в тело нашего пациента вторглись насильно, разрушив все границы, которые должны были бы быть уважаемы, неприкосновенны. В связи с этим психическая и физическая защита себя неприкосновенностью – это якорь, на котором, как правило, в дальнейшем держаться любые отношения. Проблема этого якоря в том, что, охраняя человека от близости, он обрекает его на вечное стояние в одних и тех же водах в одиночестве. Но душу лечат не якоря, душу лечат отношения.

Поэтому, если Вы в психоаналитической психотерапии, то будьте готовы к тому, что мы будем говорить об отношениях между нами, между пациентом и психотерапевтом. В эти отношения привносится не только профессиональное доверие, но и (бессознательно) базовые конфликты всех предыдущих отношений со значимыми людьми. Тогда становится понятным, почему вопрос эмоциональной дистанции в психотерапии таких пациентов – ключевой.  

Психотерапевт может видиться совершенно разным – в один момент или период вызывающим доверие, интересующимся, добрым. В другой момент – равнодушным, тираном, проникающим в душу своими словами. Еще в другой момент – жалким, ни на что не способным, не имеющим право носить звание «профессионал». Такие изменения восприятия не значат, что психотерапевт меняется, скорее, указывают на то, как во внутреннем мире пациента происходят изменения и он бессознательно «вмещает» свои чувства, переживания из своего травматического опыта в процесс психотерапии.

Именно с этим мы и работаем.
Именно такие изменения в восприятии специалиста становятся одним из предметов внимания, осознания и изменений в психике пациента.