Значение концепции человека для современной психотерапии

Мировая психотерапия переживает этап накопления новых методов, формирования школ, концепций, технологий. И каждый новый метод, новая школа, заявляющие о себе в психотерапии входят в эту большую «копилку» методов. В последние годы часто сообщается, что в мире уже более 700 методов психотерапии [7] и все они претендуют быть эффективными. Так согласно Э. Вагнер (1999) эмпирические психотерапевтические исследования показали, что разные терапевтические подходы приводят к одинаковым результатам [2].

Большинство современных проблем психиатрии и психотерапии отражают проблемы глобального кризиса человечества и выражаются в отсутствии единства взглядов и подходов к проблемам человека (отсутствие единства, национализм, распри, рост предрассудков и т.п.) [4]. В клинической психологии обнаруживается кризис как в потоке новых психотерапевтических форм, так называемый «психобум» (Bach u. Molter 1976), так и в основных вопросах представления о болезни, участия и значения диагностики, а также влияния терапевтических действий (напр. Frank 1961) [16]. Бюлер уже давно относительно подобного состояния проблемы в психологии выразил следующим образом: «Так много психологий, как сегодня, так много подходов с собственной точкой зрения еще никогда не существовало одновременно» [11]. Используя терминологию Куна (Kuhn 1967), Койпп (Keupp 1974) говорит в связи с этим даже о «кризисе парадигмы» в отдельных сферах психотерапии [16]. При отсутствии единой, общепризнанной теории личности, единого понимания закономерностей ее функционирования, нарушений и восстановления этого функционирования в современной медицине могут существовать различные концепции психотерапии [6]. 

С психотерапевтической точки зрения в связи с этим вопрос о видении человека (образе человека) приобретает особое значение и, исходя из его влияния на межличностные отношения, может быть обозначен как вопрос № 1 сегодняшней психотерапии и психиатрии, – поскольку все остальные задачи проистекают из этой (Hagehuelsman H., 1987). Часто техники и теории по принципу «лучше хорошая техника, чем плохая наука» считаются важнее, чем лежащий в основе подход к человеку в этом методе [9].

Важнейшей переменной психотерапевтического процесса является не техника, а человек, который эту технику применяет, то есть сам психотерапевт (Strupp H.H., 1960). А наиболее важным фактором терапевта является его мировоззрение или образ человека. Психотерапевт видит клиента сквозь очки своих теоретических конструкций [2], а цели и задачи психотерапии при разных заболеваниях определяются теоретической ориентацией автора относительно природы и механизмов этих расстройств [6]. 

К основополагающим свойствам человеческой природы относится то, что действия человека и мотивы этих действий определяются не самой реальностью, но представлениями об этой реальности, которые имеет данный человек. Поэтому, несмотря на объективную истинность положения о том, что каждый человек обладает внутренней, неотъемлемой ценностью, люди, не осознавающие этот факт достаточно глубоко, действуют так, как если бы они этой ценностью не обладали [12]. 

Посвященность какой-либо определенной терапевтической системе важная составляющая в ментальной картине психотерапевта [17]. H.A. Gomes de Araujo (1975) подчеркивал: «Какое бы направление психотерапии мы не придавали, какой бы школы или метода мы не придерживались, структура терапевтических отншений прямо или косвенно, точно или предположительно будет основана на приданной ее системе ценностей». В любом лечении неврозов или психотических реакций обязательно присутствует система ценностей, даже если пациент и терапевт этого не осознают [15]. В то же время, теоретические концепции в психотерапии не служат однозначным и детализированным определением терапевтическиой практики, а служат в качестве эвристики – для решения проблем и нахождения решений [2]. В.В. Макаров (2001) также называет терапевта самым важным и дорогим «из того, что есть в терапии» подчеркивая, что настоящий терапевт – это тот, кто наряду с владением техниками достиг метавзгляда на терапию и психологию. Тот же, кто еще недостиг обощенного, мировоззренческого понимания, пока не может называться настоящим терапевтом [7]. Исходя из того факта, что участие терапевта в эффективности терапии как правило, наибольшее, он является очевидным и в действительности часто единственно конкретным представителем психотерапевтического направления. Он является местом соединения образа человека через психологическую теорию и теорию терапии с самим пациентом. Это обнаруживается в его личном отношении как человека, его компетенции как практикующего исследователя, и в его профессиональном обращении с клиентами [16]. 

Образ человека (концепция человека, видение или достоинсто человека) почти не встречается в современных разработках по исследованию терапии. В лучшем случае приводятся отдельные симптомы или группы лиц, объединенных каким-либо методом, чтобы «потом констатировать, как хорошо уметь устранять определенные симптомы или способствовать избавлению от стигматических симптомов у определенных групп лиц» (Pauls u. Walter 1980). Кроме того, термин «образ человека» не является однозначно понимаемым в разных странах. Только в Германии существует совершенно конкретное слово «Menschenbild» - обозначающий образ человека. В русском языке, наиболее подходящий термин – «концепция человека» или «образ человека». 

Так не только с точки зрения гуманистической психологии возникает опасность, «что с помощью психотерапии накапливаются все более обобщенные, вырванные из индивидуального смыслового контекста «данные – если - тогда» - и бессмысленно примененные – на практике приводят к неопределенному риску. «Некоторые практические и теоретические концепции разных психотерапевтических школ опираются на элементы знаний, качество которых по меньшей мере сомнительно и они имеют поэтому скорее характер мифов, чем подлинных достижений» (Herzog 1982) [16]. В общей форме на психологическую опасность искажения образа человека указывал К. Ясперс: «...искаженность образа человека ведет к искаженности самого человека. Ибо образ человека, который мы считаем истинным, сам становится фактором нашей жизни. Он предрешает характер нашего обращения с нами самими и с другими людьми, жизненную настроенность и выбор задач» [13]. 

Согласно швейцарской хартии психотерапии «…любая психотерапевтическая школа должна владеть как антропологической теорией (образом человека), так и теорией техники лечения» [1]. В ответ на подобные мнения было постулировано следующее требование: «учитывая, по общему согласию основополагающее влияние образа человека на создание психологических теорий, очень желательно, чтобы такая модель человека учёного и/или научного общества была представлена, как минимум, в основных публикациях или прояснялась в соответствующих литературных ссылках» (цит. по Buechler Ch., Allen M., 1973) [14]. 

Традиционная психиатрия и психотерапия основывают свое видение человека на психопатологии. Предметом этого видения являются заболевания или нарушения. Цель лечения состоит в устранении болезни, что сравнимо с хирургическим удалением пораженного органа [10]. Вместе с тем, профилактическая медицина и психотерапиянуждаются в методах, учитывающих не только нарушения, но и способности человека и его возможности для развития [8]. Первым шагом к этому могли бы стать соображения, какой тип теории полезен для психотерапии [11]. Соглашаясь с Г.Л.Исуриной (1993) «революционные изменения» в психотерапии происходили вслед за возникновением новых психологических теорий, концепций личности, которые, основываясь на определенных философских подходах, оказывали влияние не только на психотерапевтическую практику, но и на другие виды человеческой деятельности (в частности, литературу и искусство), поскольку в их основе лежат новый взгляд на природу человека и новые пути к ее пониманию [5]. Обобщая можно сказать, что «теория личности должна поощрять, а не сужать старания человека понять себя» (Bischoff L.J., 1983). 

Ни интеграция школ, ни девальвация или исключение различия методов не могут привести к плодотворному развитию психотерапии. Только обмен познанием, которое она получает на основании соответствующих методов и их теорий относительно образа человека (антропологических теорий), их техник лечения и учений о лечебном вмешательстве, при условии уважения к разности других подходов, может продвинуть нас вперед [1]. Согласно этой гипотезе, пока не будет доказано противоположное, все различные направления психотерапии следует рассматривать как ценные, - поскольку они предлагают хорошо сформулированную теорию метода, которая приводит их теорию лечебного вмешательства, учение о болезни и антропологическую теорию (образа человека, теорию человека) в хорошо сформулированное соответствие, и поскольку свои высказывания относительно действенности метода они могут подтвердить аргументами на базе документально подтвержденных случаев, то будут удовлетворять взглядам, которые выходят за узкие рамки этих направлений (Buchmann R., Schlegel M., Vetter I., 1999) [1].

Психотерапевтическое исследование, которое старается постигнуть человека в его субъективном восприятии и уникальном переживании, должно искать свою исходную точку там, где человек является действительно сам собой по своей сути, где он принадлежит себе [3]. К. Ясперс подчеркивал, что психотерапия не может превратиться в «доктрину концепций мира». Но в своей структуре она нуждается в стандартах настолько всеобщих, на сколько это возможно [15]. Поэтому, основная идея психотерапевтических феноменологических исследований состоит в том, чтобы предложить психотерапевтам такую точку зрения, которая даст им возможность видеть человека без рамок, уже заранее, определяющих, чем бы мог страдать этот человек, чтобы со временем применить соответствующую технику [3].
Список литературы:
1. Бухман Р., Шлегель М., Феттер Й. Значение швейцарской хартии психотерапии. Психотерапия: новая наука о человеке/ Под. ред. А. Притца. – Академический проект, Москва 1999, Деловая книга, Екатеринбург 1999. 
2. Вагнер Э. Психотерапия как наука, отличная от медицины. Психотерапия: новая наука о человеке/ Под. ред. А. Притца. – Академический проект, Москва 1999, Деловая книга, Екатеринбург 1999. 
3. Вольфрам Э.М. Феноменологическое исследование психотерапии: метод получения знаний из опыта. Психотерапия: новая наука о человеке/ Под. ред. А. Притца. – Академический проект, Москва 1999, Деловая книга, Екатеринбург 1999. 
4. Гончаров М.А. Позитивное видение человека в психотерапевтической практике// Позитум. – 2001. - №1 – С. 36-45.
5. Исурина Г.Л. Можно ли считать позитивную психотерапию «революцией» в психиатрической практике?// Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. – 1993 (2), С. 58-59
6. Карвасарский Б.Д. Психотерапия. – М.: Медицина, 1985 – 303 с.
7. Макаров В.В. Психотерапия нового века. – М., Академический проект, 2001.
8. Пезешкиан Н. Психосоматика и позитивная психотерапия: Пер. с нем. – М. Медицина, 1996. – 464 с.
9. Пезешкиан Х. Позитивная психотерапия как транскультуральный подход в Российской психотерапии: Дисс. в виде научного доклада на соискание учёной степени доктора мед. Наук/ Санкт-Петерб. НИИ им. В.М. Бехтерева. - СПб, 1998. – 83 с. 
10. Психотерапевтическая энциклопедия/ Под ред. Б.Д. Карвасарского. - СПб: Питер, 2000. – 752 с. 
11. Слунецко Т. Однообразие или разнообразие в психотерапии. Психотерапия: новая наука о человеке/ Под. ред. А. Притца. – Академический проект, Москва 1999, Деловая книга, Екатеринбург 1999. 
12. Хетчер У. Этика аутентичных отношений: Перю с англ.- СПб: Единение, 1999. – 155 с.
13. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат 1991, С. 448-449
14. Buehler C., Allen M. Einfuehrung in die Humanistische Psychologie. - Klett, Stuttgart: 1973.
15. Gomes de Araujo H.A. What is Psychotherapy//What is Psychotherapy? S.Karger-Basel-Munchen-Paris-London-New York-Sidney 1975, p. 449-454
16. Wege zum Menschen. H. Petzold. Junfermann-Verlag – Paderborn. 1987
17. Wolberg l..R. The technique of psuchothrapy. Grune & Stratton. New York-San Fracisco-London. Third adition. 1977