Работа психолога с самодеструктивными тенденциями в клиенте

Как ни печально и ни парадоксально, в мире огромное количество людей, склонных к саморазрушению.

Если все живое вокруг стремится к жизни, борется за существование, то люди с самодеструктивными тенденциями вкладывают энергию в то, чтобы испортить себе жизнь, а иногда и расстаться с ней, то есть осознанно или неосознанно они причиняют себе вред.

Саморазрушение может проявляться в алкоголизме, наркомании, вождении в нетрезвом виде, склонности к азартным играм, к риску, рискованном сексуальном поведении.

Многие скажут: это меня не касается.
Однако нередко мы ловим себя на мысли, что в определенные моменты своей жизни разрушаемся: забываем о себе, не осознаем себя, а в результате замечаем, что теряем свое здоровье, теряем себя.

Существует множество моделей саморазрушающего поведения, знакомого многим, возможно, не настолько явного, но не менее опасного, например,

• мазохистическое самопожертвование и молчаливое страдание;
• склонность оставаться в ситуации, которая не устраивает (работа, отношения);
• трудоголизм, посвящение своей жизни только работе, работа «на износ»;
• перфекционизм и связанная с ним неспособность к самовыражению, страх критики, чрезмерно завышенные стандарты по отношению к себе и к другим;
• пассивно-агрессивное поведение с людьми, обладающими властью;
• переедание и бессмысленные траты как способ избавления от депрессии, неумение обращаться с деньгами;
• самолечение, пренебрежение собственным здоровьем, выбор в пользу работы в ущерб собственному здоровью;
• нежелание и неумение просить о помощи, привычка все взваливать на себя;
• повышенная тревожность и неумение расслабиться.

В чем же причины, приводящие человека к желанию наносить себе ущерб в противовес инстинкту самосохранения?

На мой взгляд, в основе самодеструктивного поведения (направленного против себя) лежит потеря ценности себя, нелюбовь к себе, неспособность человека понять смысл жизни, ценить собственную жизнь.

Еще одна причина, по которой человек идет к саморазрушению, это неумение получать удовольствие от жизни - точнее, некая ненасыщаемость.
И корни этого, я думаю, в детстве.

Такой ребенок не радовался жизни, мог считать себя нелюбимым, испытывал недостаток родительской любви. Повзрослев, он стремится быть любимым, ищет радость и не может ее себе обеспечить никаким другим способом, кроме удовольствия от еды или бесчисленных покупок и т. д., продолжая ненасыщаться. Он ощущает пустоту и жуткий дефицит, как будто сколько бы он ни получил, этого всегда будет мало.

При этом испытывает много чувств: одиночество, обиду, боль, тревогу, ощущает неблагодарность со стороны других людей, предательство или отвержение. И все это рождает огромное страдание. Такой человек в итоге начинает играть со своей жизнью, бросает вызов смерти, идет на риск, ожидая, что кто-то заметит и остановит его. А когда встречается с попыткой остановить, злится и сопротивляется или винит себя, все больше и больше разрушаясь.

У меня был опыт работы с клиентами, которые страдают онкологическими заболеваниями. Такое серьезное заболевание, как и суицид, наиболее печальный результат саморазрушения. Каждый из этих людей, пережив потерю своего здоровья, задавал себе вопрос: почему это случилось со мной? У них было много тревоги, они встречались со страхом смерти, и именно в этот момент остро ощущали ценность жизни, желание жить. Они вдруг стали замечать вокруг себя природу, запахи и звуки и стремились наполнить ими свою жизнь, наслаждались этим. А раньше как будто не замечали.

Будто жизнь давала им этот опыт для того, чтобы они могли спросить себя: как я живу? Что привело к такому разрушению? По-другому они не могли этого заметить.

Ответ на этот вопрос давался нелегко. Каждый раз я сталкивалась с невыносимым страданием, которое люди сами себе организовывали. Они посвящали свою жизнь другим людям, служа своим близким или делу, работе и достигали грандиозных успехов в этом самопожертвовании. Очень явно ощущалась их мазохистичная идея о том, что другие почему-то важнее, чем они сами, и поэтому они готовы все отдать, всем пожертвовать.

Сталкиваясь с изменой мужа, годами могли наблюдать за родившимся у соперницы ребенком, испытывая боль от мучительного поиска подтверждения или опровержения отцовства, всю вину за случившееся обрушивая на себя – вину за то, что «лишила ребенка отца», «не дала возможности молодой женщине построить семью, у нее же все впереди».

Очень стремились быть хорошими для всех в надежде получить в ответ всеобщую, Вселенскую любовь. И с огромным удивлением обнаруживали, что их жертвы и постоянная забота обо всех не всегда вознаграждаются.

У меня ощущение, что, даже увидев все это, им очень трудно что-то поменять в своей жизни. Устоявшиеся установки и ценности нелегко изменить. Кажется, одной частью они все понимали, но другая бессознательно сопротивлялась, стремясь все оставить по-прежнему.

Думаю, что главная опасность в работе с людьми с саморазрушающим поведением – это встать на позицию спасателя. Я ловила себя на желании показать им, как «неправильно» у них это устроено, и быстрее вытащить их в «лучшую» жизнь, чтобы все было по-другому. У меня рождалось много чувств. Хотелось крикнуть: «Так нельзя! Что же Вы делаете с собой?».

Но позиция терапевта удерживала от этого. Чем больше такого старания, тем больше будет встречаться сопротивления со стороны клиента. Спасательство терапевта демонстрирует клиенту ту же разрушительную модель поведения, которую он использует в своей жизни. Таким образом, это никак не расширяет его, т. е. в процессе терапии клиент не учится другим моделям.

Причем, если встать на позицию спасательства, следующим этапом может стать переход терапевта в позицию преследователя (может появиться злость, что клиент не идет в эту «лучшую» жизнь, что терапевт потратил огромное количество энергии, чтобы его вытащить, а он сопротивляется). А в дальнейшем терапевт может стать жертвой – клиент обесценит его работу и обвинит его в том, что ему не помогли.

А сам терапевт, отдавая свою энергию жизни клиенту, спасая его, в итоге придет к разрушению себя. И в этом состоит еще одна опасность в работе с деструктивными тенденциями. В этом смысле такие клиенты приходят не случайно. Поэтому терапевту важно понимать, что им движет, когда он начинает с ними работать.

Таким образом, терапевту в работе с людьми с саморазрушающим поведением важно избегать спасательства, а быть внимательным слушателем, разделяющим чувства клиента, помогающим ему исследовать свой путь, быть рядом в его поиске.

Человеку важно осознать, что он сам ответственен за то, что ведет такой образ жизни, что он сам отвечает за свою жизнь. Он выбирает, как ему строить свою жизнь, что делать.

Также ему важно осознать, что он живая часть жизни. Саморазрушающее поведение – это что-то мертвое, это стремление к смерти. На следование по мертвому пути уходит энергия живого. Если прекратить разрушать себя, человек получает больше энергии для жизни.

Источником, питающим энергию жизни, может стать ощущение ценности себя, взращивание любви к самому себе — самому ценному, что есть в жизни, обретение внутренней опоры, опоры на себя. И понимание того, как прекрасно просто жить, находя радость и удовольствие в самых простых вещах.

Для этого терапевту важно в процессе терапии показывать клиенту его важность, ценность его чувств, обращая внимание на все, что происходит в сессии, беря это в работу, организуя совместное бытие здесь и сейчас.

• Поддерживать, замечать то, что клиент пока не замечает, например, то, что у него уже получается.
• Конфронтировать, исследовать причинно-следственные связи, отражать, когда клиент выбирает не себя, продолжая делать более важными других.
• Останавливать клиента в местах, где он проживает сильные чувства, например, страх смерти. Испуг может стать для клиента тем стимулом, благодаря которому он станет что-то менять в своей жизни.

А для терапевта наличие таких клиентов — это сигнал о необходимости реализовывать собственную ценность. Важно понимать: кроме профессии у него есть еще множество разных вещей, наполняющих его жизнь — общение, музыка, тренажерный зал, пребывание на природе и т. д.