Мысли о смерти и многолетняя депрессия

"И как прекратить ждать собственной смерти?" Не стоит тратить время и силы на ожидания - Смерть, это та дама, котроая приходит ко всем и всегда, просто в разное время и один раз! Поэтому - наслаждайтесь тем времнем, котрое Вам отпущено судьбой! И, обращаю Ваше внимание, НЕ "начать нормальную жизнь", а продолжить! Многое в Вшей власти:), и даже быть волшебницей "Потом все сняло как рукой и три года я жила как нормальный человек"!!!

Перечитайте Джерома К.Джерома "Трое в лодке..."

А пока - цитата на Вашу тему:)

"Нас было четверо:  Джордж,  Уильям  Сэмюэль  Гаррис,  я  и
Монморанси.  Мы сидели в моей комнате, курили и разговаривали о
том, как плох каждый из нас,-- плох, я, конечно, имею в виду, в
медицинском смысле.
     Все  мы  чувствовали  себя  неважно,  и  это   нас   очень
тревожило.  Гаррис  сказал, что у него бывают страшные приступы
головокружения,  во  время  которых   он   просто   ничего   не
соображает;  и  тогда  Джордж  сказал,  что  у него тоже бывают
приступы головокружения и он тоже  ничего  не  соображает.  Что
касается  меня, то у меня была не в порядке печень. Я знал, что
у меня не в порядке именно печень, потому что  на  днях  прочел
рекламу   патентованных   пилюль   от   болезни   печени,   где
перечислялись признаки, по которым  человек  может  определить,
что у него не в порядке печень. Все они были у меня налицо.
     Странное   дело:   стоит   мне   прочесть   объявление   о
каком-нибудь патентованном средстве, как я  прихожу  к  выводу,
что  страдаю  той самой болезнью, о которой идет речь, причем в
наиопаснейшей форме. Во всех случаях описываемые симптомы точно
совпадают с моими ощущениями.
     Как-то раз я зашел в библиотеку Британского  музея,  чтобы
навести  справку о средстве против пустячной болезни, которую я
где-то подцепил,-- кажется, сенной лихорадки. Я взял справочник
и нашел там все, что мне было нужно; а потом, от нечего делать,
начал перелистывать книгу, просматривать то, что там сказано  о
разных  других  болезнях.  Я  уже  позабыл,  в  какой  недуг  я
погрузился раньше всего,-- знаю только, что  это  был  какой-то
ужасный  бич  рода  человеческого,--  и не успел я добраться до
середины перечня "ранних симптомов", как  стало  очевидно,  что
эта болезнь гнездится во мне.
     Несколько  минут  я сидел, как громом пораженный; потом, с
безразличием отчаяния, принялся переворачивать страницы дальше.
Я добрался до холеры, прочел о ее признаках и установил, что  у
меня  холера, что она мучает меня уже несколько месяцев, а я об
этом и не подозревал. Мне стало любопытно: чем я еще  болен?  Я
перешел  к  пляске  святого  Витта  и  выяснил, как и следовало
ожидать, что ею я тоже  страдаю;  тут  я  заинтересовался  этим
медицинским  феноменом и решил разобраться в нем досконально. Я
начал прямо по алфавиту. Прочитал об анемии и убедился, что она
у меня есть и что обострение должно наступить недели через две.
Брайтовой болезнью, как я с облегчением  установил,  я  страдал
лишь  в  легкой  форме,  и,  будь  у  меня  она  одна, я мог бы
надеяться  прожить  еще  несколько   лет.   Воспаление   легких
оказалось  у  меня  с  серьезными  осложнениями, а грудная жаба
была, судя по всему, врожденной. Так я  добросовестно  перебрал
все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не
обнаружил, была родильная горячка.
     Вначале    я   даже   обиделся;   в   этом   было   что-то
оскорбительное. С чего это вдруг у меня нет родильной  горячки?
С  чего  это  вдруг я ею обойден? Однако спустя несколько минут
моя ненасытность была побеждена более достойными  чувствами.  Я
стал  утешать  себя,  что у меня есть все другие болезни, какие
только  знает  медицина,  устыдился  своего  эгоизма  и   решил
обойтись  без  родильной  горячки. Зато тифозная горячка совсем
меня скрутила, и я этим удовлетворился, тем более что ящуром  я
страдал,  очевидно,  с детства. Ящуром книга заканчивалась, и я
решил, что больше мне уж ничто не угрожает.
     Я задумался. Я думал о том, какой  интересный  клинический
случай  я  представляю  собой,  какой  находкой  я  был  бы для
медицинского   факультета.   Студентам    незачем    было    бы
практиковаться  в  клиниках и участвовать во врачебных обходах,
если бы у них был я. Я сам -- целая клиника.  Им  нужно  только
совершить   обход  вокруг  меня  и  сразу  же  отправляться  за
дипломами.
     Тут мне стало любопытно, сколько я еще  протяну.  Я  решил
устроить  себе  врачебный осмотр. Я пощупал свой пульс. Сначала
никакого пульса не было. Вдруг он появился. Я вынул часы и стал
считать. Вышло сто сорок семь ударов в минуту. Я стал искать  у
себя сердце. Я его не нашел. Оно перестало биться. Поразмыслив,
я  пришел  к  заключению,  что  оно все-таки находится на своем
месте и, видимо, бьется, только мне его не отыскать. Я постукал
себя спереди, начиная от того места, которое я называю  талией,
до  шеи, потом прошелся по обоим бокам с заходом на спину. Я не
нашел ничего особенного. Я попробовал осмотреть  свой  язык.  Я
высунул  язык  как  можно  дальше и стал разглядывать его одним
глазом, зажмурив  другой.  Мне  удалось  увидеть  только  самый
кончик,  и  я  преуспел лишь в одном: утвердился в мысли, что у
меня скарлатина.
     Я  вступил  в  этот  читальный  зал  счастливым,  здоровым
человеком. Я выполз оттуда жалкой развалиной.
     Я  пошел к своему врачу. Он мой старый приятель; когда мне
почудится, что я нездоров, он щупает у меня пульс, смотрит  мой
язык,  разговаривает  со  мной о погоде--и все это бесплатно; я
подумал, что теперь моя очередь оказать  ему  услугу.  "Главное
для  врача -- практика",-- решил я. Вот он ее и получит. В моем
лице он получит такую практику, какой ему не получить от тысячи
семисот  каких-нибудь  заурядных  пациентов,   у   которых   не
наберется и двух болезней на брата. Итак, я пошел прямо к нему,
и он спросил:
     -- Ну, чем ты заболел?
     Я сказал:
     -- Дружище,  я  не буду отнимать у тебя время рассказами о
том, чем я заболел. Жизнь коротка, и ты можешь  отойти  в  иной
мир,  прежде  чем я окончу свою повесть. Лучше я расскажу тебе,
чем я не заболел: у меня нет родильной горячки. Я не смогу тебе
объяснить, почему у меня нет родильной горячки,  но  это  факт.
Все остальное у меня есть.
     И  я  рассказал  о том, как сделал свое открытие. Тогда он
задрал рубашку на  моей  груди,  осмотрел  меня,  затем  крепко
стиснул  мне  запястье  и  вдруг,  без  всякого предупреждения,
двинул меня в грудь  --  по-моему,  это  просто  свинство,--  и
вдобавок  боднул  головой в живот. Потом он сел, написал что-то
на бумажке, сложил ее и отдал мне, и я ушел, спрятав  в  карман
полученный рецепт.
     Я  не  заглянул  в него. Я направился в ближайшую аптеку и
подал его аптекарю. Тот прочитал его и вернул мне.
     Он сказал, что такого у себя не держит. Я спросил:
     -- Вы аптекарь?
     Он сказал:
     -- Я аптекарь.  Будь  я  сочетанием  продуктовой  лавки  с
семейным пансионом, я мог бы вам помочь. Но я только аптекарь.
     Я прочитал рецепт. В нем значилось:
     Бифштекс.................................................1 фунт
     Пиво.........................................................1 пинта
     (принимать каждые 6 часов)
     Прогулка десятимильная .......................1   (принимать по утрам)
     Постель....................................................1  (принимать вечером, ровно в 11 часов)
     И брось забивать себе голову вещами, в которых ничего не смыслишь.
     Я  последовал этим предписаниям, что привело к счастливому
(во всяком случае, для меня) исходу: моя жизнь была спасена,  и
я до сих пор жив.
     Но  вернемся  к  вышеупомянутой  рекламе  пилюль. В данном
случае у меня были все признаки болезни печени (в  этом  нельзя
было   ошибиться),   включая   главный   симптом:   "апатия   и
непреодолимое отвращение ко всякого рода труду".
     Как меня мучил этот недуг -- невозможно описать. Я страдал
им с колыбели. С тех пор  как  я  пошел  в  школу,  болезнь  не
отпускала  меня  почти  ни  на  один день. Мои близкие не знали
тогда, что это  от  печени.  Теперь  медицина  сделала  большие
успехи, но тогда все это сваливали на лень.
     -- Как?  Ты все еще валяешься в постели, ленивый чертенок!
Живо вставай да займись делом! -- говорили мне, не догадываясь,
конечно, что у меня больная печень.
     И пилюль мне не давали; мне давали  подзатыльники.  И  как
это  ни  удивительно--подзатыльники  часто  меня вылечивали, во
всяком случае, на время. Да что там  говорить,  один  тогдашний
подзатыльник   сильнее   действовал  на  мою  печень  и  больше
способствовал ускорению движений и незамедлительному выполнению
всех дел, которые надлежало выполнить, чем целая коробка пилюль
в настоящее время.
     Видите  ли,  нередко  простые  домашние   средства   более
радикальны, чем всякие дорогие лекарства.
     Так   мы  провели  полчаса,  расписывая  друг  другу  наши
болезни. Я изложил  Джорджу  и  Уильяму  Гаррису,  как  я  себя
чувствую,  просыпаясь  по утрам, а Уильям Гаррис рассказал нам,
как он себя чувствует, ложась спать; а Джордж, стоя на  коврике
перед  камином, с редкой выразительностью и подлинным актерским
мастерством представил нам, как он себя чувствует ночью.
     Джордж воображает, что он болен; но, уверяю вас, он здоров
как бык.
     Тут в дверь постучала миссис  Попитс  и  осведомилась,  не
пора  ли  подавать  ужин.  Мы  скорбно  улыбнулись друг другу и
сказали, что, пожалуй, попробуем что-нибудь проглотить.  Гаррис
высказался  в  том  смысле,  что  если  заморить  червячка,  то
развитие болезни может несколько задержаться. И  миссис  Попитс
внесла  поднос,  и  мы  поплелись  к столу и принялись ковырять
бифштексы с луком и пирог с ревенем.
     Я,  должно  быть,  уже  совсем  зачах,   так   как   через
каких-нибудь  полчаса  вовсе потерял интерес к еде -- этого еще
со мной не случалось--и даже не притронулся к сыру.
     Выполнив таким образом свой долг, мы снова налили до краев
стаканы, закурили трубки и  возобновили  разговор  о  плачевном
состоянии  нашего  здоровья. Что, собственно, с нами творилось,
определенно никто сказать не мог, но мы единодушно решили:  что
бы там ни было, все дело в переутомлении.
     -- Нам просто-напросто нужен отдых,-- сказал Гаррис.
     -- Отдых       и       перемена       обстановки,--добавил
Джордж.--Умственное переутомление вызвало  упадок  деятельности
всего  организма.  Перемена  образа  жизни  и  освобождение  от
необходимости думать восстановят психическое равновесие"

И т.д.!